Лабиринт-2


Одно из правил, которые я твердо усвоил за прожитые на так называемой «исторической родине» годы, гласило: «Не говори «гоп», пока не поймешь, во что впрыгнул». Поэтому, оказавшись в очередной ячейке этого изрядно надоевшего нам лабиринта, я в первую очередь прислонился спиной к стене, мгновенно возникшей на месте двери, через которую мы сюда попали, и огляделся. Отсутствие каких бы то ни было форм жизни, разумных или нет, меня очень порадовало. Интерьер был вполне приемлемым – комната размером с нормальную спальню среднестатистического гражданина славного города Ехо, пушистый ковер на полу (мотивы барсовой шкуры в расцветке которого все же присутствовали), небрежно разбросанные подушки. Отсутствующе-страдальческое выражение на физиономии моего спутника недвусмысленно гласило, что обстановочка была полностью на совести его воспаленных желаний.

- Лабиринт Мёнина – почувствуй себя Вершителем! – патетически провозгласил я. Мелифаро пропустил мою реплику мимо ушей, сосредоточив все свое внимание на возне с застежками нелепой одежды, добытой нами на свалке еще в самом начале Лабиринта. Застежки не желали поддаваться по-хорошему и под его недовольное мурчание разлетались во все стороны. Благодаря моей помощи две или три из них все-таки уцелели, но затем он с таким же энтузиазмом принялся за мою одежду, и проявленную мной заботу о ее сохранности, похоже, принял за подобие объявшего его огня страсти… Так что я и глазом моргнуть не успел, как оказался на ковре, совершенно обнаженный, не видя перед собой ничего, кроме его совершенно безумных глаз – он оказался сверху, обнимая меня руками и ногами, словно боясь, что я все же убегу. Такая мысль поначалу действительно была… Но быстро исчезла. Наверное, знаменитые дыхательные упражнения идеально помогают справляться со всеми видами возбуждения, кроме как раз вот этого. Ему даже не пришлось прилагать особых усилий, чтобы довести меня до столь же безумного состояния – вполне хватило одного поцелуя. Одного, но какого… Я еще раз удивился тому, насколько потрясающе он умел это делать… а потом и вовсе перестал о чем-либо думать.

Оставив в покое мои губы и дав мне возможность дышать, он переместился ниже, каким-то образом угадывая, где именно соприкосновение его языка с моей кожей заставит меня содрогнуться, поерзать под ним, не совсем членораздельно требуя продолжения ласки. Он прижимался ко мне всем телом, и я ощущал, что его этот процесс возбуждает не меньше.


. . .

... И только потом я понял, что с самого начала меня насторожило. В комнате не было никаких признаков выхода.
Хорошенько встряхнув успевшего блаженно придремать Мела, я потребовал объяснений. Раз уж весь остальной дизайн был целиком и полностью плодом его спятившей фантазии, значит, и это тоже.
- Тебе что, здесь уже надоело? – искренне удивился он. – После всего, чего мы тут нахлебались, имеем мы право на «день свободы от забот», или как? Или, - подозрительно сощурился он, - тебе со мной не понравилось?!
Идти против правды, да еще и обижать его, мне вовсе не хотелось. Нет, я могу, конечно, быть скотом неблагодарным, но не после такого же… м-м...
- А что мы жрать тут собираемся, об этом ты подумал?
- Поужинаем любовью, милый! – кривляясь, воспроизвел интонации девицы из какого-то смутно знакомого мне фильма злодей Мелифаро.